Владимир Никифоров:
Всем доброго дня! Приветствуем вас на площадке лектория проекта Керамания. Мы рады быть знакомыми с Анной Горфинкель, организатором проекта, шли бок-о-бок с ее командой, вместе с ними развивались, принимали участие, и как просто помощники, и как участники непосредственно маркета. Мы могли сравнивать Кераманию с другими маркетами, путешествуя немного по России. И рады, что в этот раз так гостеприимно, с таким большим количеством посетителей, встречает нас весенняя Керамания. Чудесный весенний денек связан еще с тем, что нет никаких ограничений, мы можем и обниматься, и здороваться и приятно проводить время в рамках маркета. И здорово, что вы добрались до нас и пришли на наш круглый стол. В исполнении художников круглый стол выглядит прямоугольным, с тюльпанами. Мы начинаем нашу презентацию.
Круглый стол – потому что просто презентация ради презентации – это неинтересно, а поговорить о насущном, о текущем – самое то. Меня зовут Володя Никифоров, мы более 15-ти лет до недавнего времени проводили нон-стоп мастер-классы на Васильевском острове, здесь, на Морской набережной, и постепенно от мастер-классов перешли к производству посуды. Все это время мы очень активно работали с теми или иными источниками информации, и нам не всегда их хватало. Мы с упоением и радостью следили за проектом «Керамика на крыше» Анастасии Чариной, а так же за её творческими работами. Страшные три буквы – NFT – технологии, как и каким боком могут применяться в керамике, мы сегодня об этом поговорим. Я следил за успехами Юрия Бродовского, который показывал, демонстрировал применение тех или иных художественных объектов в интерьерах для своих заказчиков. И, надеемся, что еще присоединится к нам Юра Осинин, который не слишком публичный человек. Сейчас он занят выполнением большого заказа, но, надеюсь, успеет уделить нам немного времени. Он, пожалуй, один из лучших мастеров, занимающихся интерьерной керамикой, и технологический процесс в их мастерской вышел на высоким уровень.
За моей спиной был первый слайд – это наш логотип, над которым мы работали вместе с Настей Чариной. Рождался он довольно небыстро. Все пошло изначально от идеи издания, позднее уже мы стали смотреть какие раньше существовали издания. Оказалось, что было одно издание в Новгородской области, у одного из последователей Кузнецовского фарфорового завода: «Голос фарфориста». Когда я предложил эту идею, все сказали: «А почему только фарфориста, а где фаянсисты или просто каменныемассымесисты»? Поразмыслив, решили, что всех объединяет обжиг. Поэтому сделали название «Жги!». При чем в англоязычном переводе мы не стали пользоваться переводом burn, чтобы наше русское слово тоже было на слуху, и стало узнаваемым. Само издание в нашей заявке, которую мы подавали в Роскомнадзор, имело много языков, порядка 8-ми, на предпоследнем слайде они будут указаны. Мы за то, чтобы нести не только для русских мастеров рассказ о своих коллегах, какие-то интересные приемы, новости, события, новые имена, но и также для того, чтобы о наших мастерах знали за пределами нашей страны. Поэтому, по крайнем мере, на ближайшее время у нас запланировано, что к каждой статье, которая будет публиковаться, будет небольшая аннотация на английском языке. Когда-нибудь мы доживем до хинди, португальского, испанского, китайского, японского.
Итак, я рад, еще раз, представить вам наших коллег:
Юрий Бродовский­­ – архитектор-практик, все эти долгие годы, что мы с ним знакомы, занимается архитектурной работой, и нам немного помогал с нашей усадьбой;
Настя Чарина – художник-керамист, наверное, самый известный керамист «в лицо», так как стала блогером, то есть достаточно публичным человеком, предоставляющим отрасль, просветителем;
Юлиана Муха – специалист по цифровым технологиям и консультант по работе с коллекционированием, помогает сформировать, подобрать коллекции, то есть это то, что нам нужно: посмотреть какие еще есть пути развития. Слово, Настя, тебе.

Анастасия Чарина:
Ну что, друзья, Володя меня уже представил. Я очень давно занимаюсь популяризацией керамики, еще начиная года с 12-го, или, может, даже раньше. У нас появились первые попытки публиковать в интернете хоть какую-то иностранную керамику. Чтобы наши керамисты знакомились с зарубежными керамистами, и наработанный ими опыт будоражил умы и помогал продвигаться дальше, потому что самое важное в творческом мире – это обмен опытом. И нет ничего более серьезного, более фундаментального и важного, чем встречи, будь то вживую, будь то на виртуальных площадках, где художники смотрят: кто, как, что делает, куда идет, какие технологии использует. Когда мне предложили стать главным редактором журнала, я практически не задумываясь согласилась. И спасибо большое за такую честь, мне предоставленную. Надеюсь, что мой опыт, который я в этой сфере получила, мне поможет.
Что касается журнала. Так как на меня возложена непростая роль главного редактора, то я (не только я, конечно) разрабатывала примерно все темы и все рубрики, которые будут в этом журнале. И я думаю, что мне не раз захочется всё это посылать куда подальше, потому что сложно, потому что первый блин бывает и комом. Надеемся, что №1 у нас выйдет где-то, может быть, к концу апреля - началу мая. Не исключаем форсмажоров, конечно же, потому что мы люди в этом смысле пока что «зеленые».
Хочу немножко рассказать вот о чем. Я тут недавно узнала такое определение, как медиа-кит. Оказывается, что у каждого журнала должна быть такая штука. Называется медиа-кит. Век живи – век учись. Это такая маленькая короткая презентация, которую можно показывать будущим партнерам, коллегам и т.д., чтобы было какое-то представление о том, что из себя представляет этот журнал. Так вот я впервые в жизни сделала медиа-кита.
Вот это такой черновик обложки журнала. Понятно, что пока что мы не знаем, как он будет выглядеть на все сто процентов, но мне показалось, что надо сделать какую-то визуализацию: как он может выглядеть с этим логотипом, с этим названием.

Владимир Никифоров:
А чья работа на обложке?

Анастасия Чарина:
На обложке у нас Дарья Орочко, это девушка, которая сейчас работает в Москве, но изначально она художник из Беларуси, она родилась там. Перейдем к рубрикам журнала, которые, как мне кажется, будут красной линией через все проходить, но опять же, какие-то вариации еще будут. Главными, ключевыми будут статьи о российских художниках, керамистах и стекольщиках разных поколений. Несмотря на то, что у нас журнал будет про современную керамику и стекло, но понятие современности, мы сегодня еще об этом поговорим, оно достаточно растянутое и достаточно относительное. Поэтому мы будем знакомить вас и с теми, кто учил нас и, собственно, с нами, с нашим поколением, и с уже более новым и свежим подрастающим поколением. Мировые авторы, конечно же, у нас тоже будут представлены, потому что нельзя представить себе качественный, уважающий себя журнал, без обмена опытом, как я уже говорила. Студенческая жизнь. Надеюсь, у нас получится, мы сейчас встречались с одной девушкой, которая согласилась, будучи студенткой Мухи, сотрудничать с нами и освещать какие-то страницы жизни кафедры

Владимир Никифоров:
Это для нас вообще черная дыра. Потому что мы знаем, что есть кафедра и есть мастера, которые состоялись или только вышли в свет. А что происходит, чему учат, что происходит на кафедральных обходах, какие тренды ребята впитывают или еще что-то...

Анастасия Чарина:
Именно. И, я надеюсь, у нас получится наладить контакт с какими-то московскими институтами, ну хотя бы с одним, хотя бы со Строгановкой. Посмотрим, потому что это немножко дальше, а потому сложнее. И я уже примерно знаю с кем можно будет пообщаться на эту тему. Понятное дело, какая-то новостная повестка тоже будет присутствовать: что было, что будет. Ну и самое интересное, самое всех волнующее – это тема технологий. Потому что мы, кстати, все сейчас оказываемся в новой реальности, не все знают где копать и что копать. И я думаю, что освещение этих вопросов будет как нельзя более кстати в разделе «технологии»

Владимир Никифоров:
Набор юного керамиста: лопата, пакет и какие-то дозиметры для проб.

Анастасия Чарина:
Да. Ну в общем-то в этом нам поможет самарский керамист-технолог Александр Бердин-Лазурский, который ovo_ceramics, и которого вы все знаете. Надеюсь, не только он, чтобы не было однобокого взгляда, я думаю мы будет привлекать и других специалистов. На следующем слайде вы можете прочитать примерно наши, так сказать, мечты о том, какая у нас будет аудитория. Мы тут написали, что хотим видеть профессиональных художников керамики и стекла, мастеров и ремесленников, начинающих авторов, а также любителей и ценителей этих видов декоративно-прикладного искусства. Надеюсь, что наша аудитория будет даже больше, потому что наш журнал уже явно назрел, напрашивается и надеюсь, что мы не разочаруем наших читателей.
Все очень интересуются: в какой формате у нас будет выходить журнал. Конечно, в первую очередь, так как мы живет в век цифровой, то это будет цифровой журнал, который можно будет скачать, но..

Владимир Никифоров:
Но у нас будет возможность печати по запросу. Вы сможете показать печатную версию журнала своим друзьям, своей маме или бабушке статью о себе или вашем друге, или просто хранить какие-либо ценные для вас данные из технологического раздела в печатном виде. Для этого нужно будет прислать нам просьбу распечатать, и мы распечатаем. Печатать мы будем сами, не в типографии. Цветной, А3, сложенный пополам. Он будет с налетом ручной работы. Я буду его подрезать, вырезать и запаковывать.
Отправлять будем Почтой России. Может быть даже на конверте будет красоваться штепель «Село Оскуй Чудовского района Новгородской области», так как наше юридическое лицо зарегистрировано в Новгородской области.

Анастасия Чарина:
Неожиданность какая!
Итак, следующий слайд показывает команду, которая сложилась на данный момент для работы над журналом. Это не все. Конечно, будут еще коллеги, которые к нам присоединятся, те, кто будет помогать нам. Но пока, те люди, с которыми я на 100% уже наладила контакты это, естественно, моя сестра, Катя, с которой мы делаем «Керамику на крыше». Естественно, Саша, потому что Саша Бердин-Лазурский отлично разбирается в материалах и сам делает в Самаре глазури, а сейчас придумывает какие-то рецепты глин изо всех сил. Он интересный персонаж, его знания, я думаю мы тоже как-то применим. Оля Равинская – это московская художница-керамистка, она согласилась поставлять нам всякие свежие новости о выставках и мероприятиях в Москве, их там всегда очень много. Анастасия Андреичева, девушка, прекрасная молодая горячая будет поставлять нам сводки со студенческих полей. Паша Дейнека – мой бывший однокурсник, сейчас работает в Эрмитаже, искусствовед. Керамикой не занимается, но очень хорошо разбирается в искусстве, в верстке, вообще во всяких таких вопросах.

Владимир Никифоров:
Он так интересно рассказывал о том, как он ликует от красивой верстки, шрифтов, буквицы, как его вдохновляет запах свежей бумаги. Это здорово, это классно.

Анастасия Чарина:
Да. Так что Паша, надеюсь, нам посодействует с версткой. Ну меня вы знаете. Собственно, такая у нас пока собирается команда. Я думаю, еще будут прекрасные люди в нашей команде и дальше появляться. Что там дальше? Нельзя не упомянуть, что журнал появился благодаря.. лучше ты скажи (обращаясь к Владимиру), ты правильно сформулируешь.

Владимир Никифоров:
В прошлом году появился Президентский Фонд Культурных Инициатив, для работы в культурном секторе, как дополнение к фонду президентских грантов. Мы оформили и подали свою идею, которая у нас еще с 2020 лежала на полочке и ждала своего часа. Эксперты поддержали наш проект и уже где-то в ноябре мы заключили договор и приступили к его реализации. В рамках гранта в этом году появятся 7 номеров. Для нас это большая подмога хорошо стартануть, работать в перспективе на самоокупаемость, ни от кого не зависеть. Ну как получится, как ни крути чаще всего издания об искусстве дотационные. Иначе сложно не превратить его в глянцевый журнал, где ты среди рекламы ищешь что-то тебе нужное.

Анастасия Чарина:
И последний слайд, как раз касающийся возможного сотрудничества. Вот ты сейчас сказал про рекламу. Конечно, я думаю, что в будущем мы будем рассматривать это вариант как-то. Потому что, конечно, на одном гранте далеко не уедешь. Но будет рекламная цензура в каком-то смысле, чтобы это не превращалось в такую... ну короче, планку надо держать – вот что я хочу сказать, своими словами, не очень патетичными. Ну и конечно же, мы рассмотрим ваши предложения по поводу сотрудничества в плане, может быть, каких-то интересных материалов. Мы обязательно рассмотрим все ваши предложения, заявки и тому подобное. Может быть найдутся люди, которые будут подкидывать нам информацию о грядущих интересных событиях, о которых они захотят рассказать. Чтобы в разделе «Новости» у нас регулярно были свежие, горячие и актуальные события.

Владимир Никифоров:
В перспективе мы можем оказывать поддержку каким-то мероприятиям, проводить их под своей эгидой, являться их информационными спонсорами и помогать взаимно.

Анастасия Чарина:
На этом наша краткая презентация журнала заканчивается. И теперь мы поговорим про то, что происходит сейчас, про современное искусство, как нам всем жить дальше.

Владимир Никифоров:
Хотел бы представить присоединившегося к нам Юрия Осинина. Это совсем непубличный, практически, человек. Хотя 2018 году вошел в топ самых великих выдающихся знаменитых людей Санкт-Петербурга по версии газеты Собака.ру за его очень классный проект, направленный на созидание, на украшение Санкт-Петербурга, по сохранению его идентичности. Это его затея сделать красивые рельефные керамические таблички на мостах Санкт-Петербурга, вместо убогих пластиковых, которые ещё много где присутствуют . И вопрос хотелось бы задать Юрию: а что есть современное искусство? Современное – это то что мы делаем сегодня, сию секунду, из современных материалов или то, что попало в интерьер современного архитектора и сразу берет на себя его свет, или тень – этот объект называется современным?

Юрий Осинин:
Вопрос, конечно, не в бровь, а в глаз. Нам тут Паша Дейнека не помешал бы, как искусствовед, который бы сформулировал точно. У меня, знаете, есть целая дискуссия по поводу того, что есть искусство, что не искусство. У каждого из художников, наверное, бывал момент в жизни, когда какой-то знакомый «не художник» берет тебя за грудки и говорит: «Скажи мне, что в этом квадрате Малевича такого, что я не могу нарисовать, чтобы стать таким же великим художником?»
И приходится искать какие-то формулировки, рассказывать, как-то доносить до человека, не имеющего отношения к искусству, что такого в этом черном квадрате. У всех же такое было? Поэтому это вопрос такой животрепещущий. Однозначно сказать или утверждать, что современное искусство это только то, что сделал современный художник, мы, конечно, не можем. Какую вот я для себя сделал градацию. Вопрос «что есть искусство, а что не есть искусство» он очень дискуссионный, и на нем можно долго ломать копья. Но если отделить понятие красота от понятия искусства, то все встает на свои места. Получается, что искусство – это все. Даже какое-то говно, которое кто-то сделал, тоже можно назвать искусством. Является ли это говно красотой, ну тут большой вопрос. Каждый сам для себя может сделать вывод о том, что есть красота, а что нет. Если искусство выглядит как-то не очень эстетически привлекательным, но под ним проведена философско-искусствоведческая база, то ее тоже можно рассмотреть и найти в этом красоту. То есть к вопросу о современном искусстве нужно подходить комплексно. Никогда нельзя его ставить так однозначно в формате черно-белого кино. Вот это современное искусство – белое и хорошее – а вот – что-то такое непотребное, черное, недостойное, мы это даже не будем смотреть. Сложный вопрос. Надеюсь, что я как-то сформулировал на него ответ.
А по поводу журнала, я бы хотел сказать ребятам большое спасибо за то, что вы эту идею затеяли, потому что до вас никто этим делом заниматься не хотел. Единственная организация, которая у нас организовала некий журнал на тему керамики – это музей «Керамарх» под предводительством Кости Лихолата. Я был на совещании, когда обсуждалась вся эта история. В общем обсуждалось создание самого формата музея «Керамарх». И речь шла о том, чтобы тащить вот эти печки, повторяя всю эту историю, которая везде, в любом музее, пусть она и не собрана в одном месте. Это удобно, когда оно всё в одном месте. Но это такой формат показа того, что уже было. И я тогда задал вопрос: «Ребята, а вы решите главную задачу, главные чаяния современных художников. Создайте площадку, на которой будут проходить мероприятия, симпозиумы, форумы, журнал чтобы там был. Чтобы была какая-то возможность на вашей площадке современным керамистам проявиться, потому что идти реально некуда.»
– Вообще никто слушать не стал, «передайте микрофон другому человеку». И вот тут нашлись прекрасные Вероника и Володя, которые пригласили Настю и Пашу. И я надеюсь, что это будет не просто какое-то проходное событие, а прямо классная тема, которая будет только развиваться дальше. И подтянутся рекламодатели и начнете вы печать свой журнал в типографии и выпускать его жаждущим людям. Просто, если расходится журнал «Керамарх», я не знаю кто его покупает, но он расходится, то ваш журнал тем более будет востребован. Есть огромная аудитория, которая в нем реально нуждается и будет испытывать к нему интерес. У меня в этом никаких сомнений нет.

Анастасия Чарина:
Продолжаем дальше тему современности искусства. Я хочу кратко сказать, потому что, и правда, эта тема сложна и многогранна. Мое личное мнение, что есть современное искусство: это искусство, сопричастное нам, здесь и сейчас, каким бы оно ни было: ярким, сложным, сложно пережевываемым или простым. Но если оно сопричастно лично человеку в разной степени, оно может стать современным. Даже если оно 50-ти летней давности, даже если оно вдруг становится актуальным здесь и сейчас по какой-то причине, оно становится современным нам. Такая даже метафизическая история, на каком-то уровне понимания, на каком-то уровне ощущений. Я сама лично занимаюсь актуальными темами и актуальной повесткой в своем искусстве, в своем творчестве. Рассказываю людям о том, как мне больно про экологию. То есть это сейчас сопричастно, это сейчас волнует многих и это и есть современное искусство. Это не только так работает, но в том числе и так. Боюсь, если я буду растекаться дальше, то это может затянуться... Сейчас нам Юра расскажет все остальное.

Юрий Бродовский:
Всем добрый день! С Володей сто лет знакомы, учились вместе. Как архитектор, постоянно общаюсь с прямыми заказчиками.
Я хочу что сказать. Когда нас еще обучали в нулевых годах, дали такую простую форму определения: Архитектура или интерьеры - они, в принципе, не имеют времени вообще. Если посмотреть на любые произведения искусства, любые интерьеры, вспомнить, например, Райта или Ле Корбюзье, классиков архитектуры или дизайна. Даже то место, где мы сейчас сидим – это все места без времени, у них нет времени, потому что они остаются современными до тех пор, пока они востребованы и нужны людям. Поэтому на мой взгляд нет понятия современного искусства. Есть понятие искусства и все.

Юлиана Муха:
Всем привет. Меня Володя уже представил. Меня зовут Юлиана. Мой творческий путь начинался 15 лет назад с фарфора, с керамики, со скульптуры. Поэтому я очень хорошо разбираюсь в этой теме. Но сегодня за нашим круглым столом я представляю позицию художественного критика и искусствоведа. И я хочу оппонировать Юрию Бродовскому и рассказать, как вообще искусствоведение видит историю современного искусства.
Во-первых, надо понимать, что мы сейчас живем в эпоху метамодерна. Если предыдущие 50 лет у нас была эпоха постмодерна, то сейчас мы плавно перетекли в метамодерн, в котором в принципе искусством называется все, как сказал Юра Осинин. Мы можем позволить себе называть искусством всё. Но тогда возникает вопрос, что мы можем называть современным искусством? И бывает ли современное искусство не актуальным? Если мы обратимся к европейской искусствоведческой практике, то мы можем понять, что у них есть только понятие современное, актуальное, то, которое затрагивает именно наш нерв времени. Но в русском языке есть такое понятие, когда мы говорим «современное, актуальное искусство» и «современное неактуальное искусство» мы в голове представляем картину, о чем мы говорим. Если это про актуальность, то это мы затрагиваем какие-то очень актуальные темы: тема экологии, тема диджитализации современного мира, интернет-технологий, фем-повестка. Если мы говорим «современное неактуальное искусство», то мы в голове представляем, что это может быть искусство с более прикладными значениями, и тогда в принципе становится понимание искусства более кристальным. Коллеги?

Юрий Осинин:
Я введу в список еще одно слово, которое не совсем русское, но тоже может иметь право существовать в этом ряду. Конъюнктурное искусство. Потому что в наше время отделить актуальное искусство от чистой конъюнктуры очень непросто. И есть определенная повестка, которая отрабатывается. Если у нас ЛГБТ, то есть детский мультфильм про «Дом совы». Кто смотрел? Поднимите руки кому нравится «Гравити Фолз»? Есть такие? Один человек, два, три. Отлично. Есть мультфильм, который называется «Дом совы». Может быть вы про него не слышали, потому что его забанили очень быстро. Там отличный первый сезон. Кому нравится «Гравити Фолз» посмотрите – вам понравится. А во втором сезоне Дисней решил ввести ЛГБТ-повесточку. Я не говорю, что это нельзя, ради Бога, если вам так хочется. Но сразу фильм превратился в беспросветное унылое говно. Его не интересно смотреть. Не из-за того, что там такое появилось и я такой с бородой и мне противно смотреть. Нет, не в этом дело. Можете проверить и посмотреть сами, он скатился в абсолютно тупой сценарий, непонятно что происходит. Вот это чистая конъюнктура. Из искусства, актуального, современного он превратился в конъюнктурное, неинтересное нечто. Вот так бывает.

Владимир Никифоров:
Так, вернемся к нашей повестке. И раз у Юлианы остался в руках микрофон: что там у нас коллекционеры-то говорят про керамику, много ли керамики в коллекциях, есть ли сейчас повод раз границы сомкнулись, может мы сейчас стали какими-то подпольными художниками и спрос на российских мастеров возрастает за рубежом? Или те ребята, которые занимаются...

Юлиана Муха:
Стоп, стоп. Слишком много вопросов. Давай я начну с первого. Что говорят коллекционеры. Так как я последние годы очень активно общаюсь с коллекционерами, смотрю их коллекции, понимаю, взращиваю их вкусы, прямо скажем что у коллекционеров художественные вкусы не всегда пропорциональны нашему пониманию художественному. Поэтому я вижу разное. Но если говорить именно в разрезе событий последнего месяца, которые перевернули в принципе все что было до этого. Всю ситуацию вверх дном. То я могу сказать следующее, сейчас российские коллекционеры взяли немножко паузу, потому что непонятно, что будет дальше, как это будет происходить. Но заметьте, мы сейчас находимся на фестивале Керамании. Посмотрите сколько вокруг людей, посмотрите, как идут продажи. Люди всё равно покупают керамику, все равно коллекционируют, все равно спрос не падает. Те, у кого были деньги, они остались, те, у кого не было денег, их нет и сейчас. Поэтому, говорить про керамику можно бесконечно. Тем более, что последние 15 лет, даже 10 лет, я бы так определила этот период, керамика стала очень популярной и попадает в некий тренд. Мы все это заметили, что прошла волна, пошла-пошла развиваться. И я была на последней ярмарке современного искусства в Москве COSMOSCOW. Там в этом году, вот осенью проходила, представлено просто несметное количество керамики, керамических работ, выполненных художниками, не всегда профессиональными керамистами. Но при этом все работы, практически, были проданы. Даже на пресейле, в первые дни продаж. И это очень хороший и глубокий показатель. Когда ко мне обращаются коллекционеры с запросом подобрать что-то современное, исходя из их уже коллекций, я им, конечно же, всегда советую керамику. Потому что я сама эксперт в этой теме, и при этом я вижу небывалый всплеск профессионального художественного уровня. И то, что сейчас происходит в керамическом искусстве мне очень нравится, потому что керамика начала говорить на современном языке, языке метамодерна и это всегда очень тонко, очень круто, очень, немножко, с иронией и очень красиво.

Владимир Никифоров:
А можно ли прогнозировать, когда этот интерес может подупасть?

Юлиана Муха:
Прогнозировать, конечно, можно, но это будет как вилами по воде. Поэтому, по моим прогнозам, ну еще лет 5-10 на этих качелях можно кататься. А что касается стекла. Со стеклом ситуация немножко похуже. Мне кажется, что именно сейчас мы... Во-первых, нет тренда на сегодня, изготовление стекла достаточное трудоемкая вещь, и керамика очень трудоемкая в технологическом плане, но появилось достаточно много хобби-оборудования, которое позволяет малой кровью решить какие-то художественные проблемы. А со стеклом, конечно, ситуация сложнее, но хочу вам заметить, что история искусства это всегда цикличная тема, также, как и, в принципе, история государств, история мировая, она идет циклами и волнами. Если мы посмотрим истории коллекционирования, то мы можем увидеть, что в 19-20 век, в Царской России, стекло активно коллекционировалось. И мы можем вспомнить Фаберже, стеклянные цветочки. Когда я разбираю коллекции потомственных коллекционеров, которые не сейчас, не в последние 20 лет стали собирать коллекции, то я всегда вижу образцы именно царской России и стекла. Стекла много, но стекло старое, не современное. И это проблема современная, актуальная. И возможно закончится тренд керамики, лет через 5-10, и начнется другой тренд, другого прикладного искусства. Возможно, это будет текстиль, может, это будет камень или мозаика, или что-то еще. Мы же можем тоже посмотреть, как в соцреализме какой бум получила мозаика. Сейчас есть такой интерес к мозаике?

Юрий Осинин:
К мозаике? Вопрос не ко мне. Я про мозаику точно не скажу. Я добавлю про интерес к российским керамистам в Европе. Я работаю с декораторами-дизайнерами, которые в том числе проектируют архитектуру в Европе. Ребята, которые печатаются в журнале «AD» у нас много связей с ними чисто деловых. Они что-то спроектируют, а мы для них это делаем. В частности, Ираклий Зария, может кто-то о нем знает, он работает над интерьером в Англии. Вот сейчас в апреле в Лондон поедут из Питера столы нашего производства. Почему именно из России и именно туда? Одна из причин названа в том, что наша керамика намного качественнее и более эстетически им привлекательна, чем то, что предлагают местные. Вот такой вот парадокс. Мне казалось, что мы всегда на отстающих и догоняющих позициях. Потому что мы привыкли к тому, что на Западе все прекрасное и великое, а у нас все какое-то такое доморощенное, щи с капустой и все такое. А вот люди, которые уже работают непосредственно с проектами, они придерживаются совершенно другого мнения. И нам надо в себя поверить чуть более решительно и действовать. Потому что все возможности у нас есть. Вопросы материально-технической базы, я уверен, мы решим. Потому что производство оборудования у нас уже свое есть. Та же фирма АГНИ, которая под Питером делает печки, она этим занялась не вчера и уже давным-давно работает. Конечно, раньше мы ее сравнивали с Родэ, Набертерм, Скат, и какие-то другие есть американские и немецкие и любые другие прекрасные печи. И теперь у наших ребят, получается, больше будет спрос, на их оборудование, что даст им возможность развить свои скилы и избавиться от тех недостатков, которые мы им сейчас предъявляем. Сейчас у нас нет ни одной печи производства АГНИ. Когда у нас произошла история и огромная 200-литровая прекрасная печка Родэ заполнилась наполовину расплавленной глиной, потому что ее обожгли на 1270 градусов. И это был такой пышущий жаром вулкан. Я пошел к АГНИ, и они мне поменяли футеровку и она прекрасно работает, с тех пор и ничего не поменялось. Так что этот вопрос, я уверен, мы решим. И все работаем дальше, не унываем.

Юлиана Муха:
Я еще хочу сказать про европейских заказчиков. Исходя из последней ситуации. У нас может складываться ощущение, что произошла русская культура отмены, но на самом деле это не так. У нас бренды уходят из России, разрываются контракты, галереи разрывают контракты с Россией. Но это только происходит на некоем репутационном уровне, но при этом сейчас открывается резиденции для русских и украинских художников, и мы видим небывалый всплеск интереса к украинскому и российскому искусству. Но пока, мне кажется, нужно немного подождать, когда наладится именно торговые отношения банковской сферы. Потому что отмена происходит на уровне этих перепадов экономических, но при этом европейские художники не отказываются работать с российскими заказчиками и художниками. Наоборот, идет из Америки и Европы большая поддержка простым работягам, художественным и не стоит думать, что это какая-то колоссально трудная ситуация, такого нет.

Владимир Никифоров:
Как и где российскому мастеру, художнику о себе заявить, чтобы его увидели в России, разглядели получше, на перспективу, и за рубежом. Сайт на английский переводить или больше фотографий делать, или с кем-то дружить или, например, какому-то известному человеку торжественно преподнести свою работу. Какие пути продвижения себя в таком контексте?

Юлиана Муха:
Это просто супер хороший вопрос. И мне кажется один из самых главных. Во-первых, художник сейчас должен быть и одновременно маркетологом и продавцом, к сожалению. Если в музыке у нас еще присутствует система, в которой есть музыкант, есть менеджер, который продвигает музыканта, то в искусстве эта тема пока еще не очень развита. Поэтому художнику нужно продвигать себя самому. Что можно делать? В соцсетях обязательно художнику делать свою витрину, не просто так развивать личную страничку. Личную тоже надо развивать, но при этом еще витринный образец, потому что очень много покупателей, коллекционеров до сих пор сидят в недавно признанной экстремистской соцсети. И ошибочно понимать, что... вот знаете, когда мне говорит художник, допустим: «на меня подписался понтовый чувак, у которого куча подписчиков, фоточек на ламборгини, наверное это коллекционер». Я говорю «нет, это точно не твой коллекционер. Потому что у коллекционеров профили с котятками, с дачами, рыбалкой». Ну просто профиль для современного активного потребителя социального контента не совсем вписывается в рамки, и поэтому обращайте внимание на профили людей, которые подписываются на вас с каких-то непонятных аккаунтов. Там фотки каких-то котят, внучек, лыж, как бруснику собирают. В общем профили такие. При этом мы должны понимать, что мы находимся в интернет-среде и было бы неплохо каждому художнику иметь свой сайт, просто как визитку. Вы должны приходя в любое место постоянно о себе говорить, потому что ваш коллекционер может сидеть просто рядом с вами и их может быть много. Самая большая ошибка – не указывать цену. Это капитальная ошибка, которая идет, видимо, в российском сознании откуда-то из Советского Союза. Закрытая система, при этом сейчас мы переходим на какой-то новый уровень, когда цену можно говорить открыто. Очень многие боятся спросить цену напрямую. Потому что коллекционер думаю: «а вдруг там дорого? А вдруг продают работу за 5 миллионов?». А тут сидит художник и думает: «блин, за 5 тысяч бы купили...». Условно говорю такие вещи, которые вроде как очевидны, но получается так, что они не очевидны. Такой вот парадокс.

Владимир Никифоров:
Хорошо. Тогда вопрос к практику, Юрию Бродовскому, архитектору. А ты где ищешь нужные тебе художественные работы в свои интерьеры? По социальным сетям, или работаешь с каким-то объектом и вводишь тебе нужное: желтое, 700 мм высотой, 300 мм шириной – то есть работаешь с пятном в своем интерьере?

Юрий Бродовский:
Отличный вопрос. Тоже скажу по-простому. На самом деле я несколько лет работал в проектном бюро, а потом занимался фрилансом. И искал как фрилансер. Я думаю, если говорить об области керамики, скульптуры, монументальной живописи, то в среде нашей страны достаточно таких ресурсов, где люди реально могут посмотреть на мастера – я имею ввиду соцсети. Очень убедительно всегда выглядит, когда мастер выкладывает не просто результат и цену. Цена, да, согласен это важно и действительно, соглашусь с Юлианой, что не все пишут, за счет скромности, менталитета, особенно глубинка, регион почему-то стесняются цены озвучивать, все это есть. На меня огромное впечатление производит, когда я вижу процесс. То есть тема процесса людей очень сильно цепляет, и меня цепляет.
У меня есть группа во Вконтакте, я иногда выкладываю ролики, сюжеты процесса производства какого-то. Стекольного производства, например. Когда выходит горячая струя и мастер несколькими движениями делает какие-то удивительные вещи. Люди смотрят, доверять начинают, видят «вау, нифига себе, как можно делать», и если из этого прямо виден результат, то возникает доверие, вот так оно и происходит. И на самом деле, это в любой области, хоть мы говорим о стекле, хоть о керамических изделиях, строительных материалах и т.д. если провести параллель с тем же газобетоном, потому что я буду говорить именно со своего конька, о том, что ближе. Если взять газобетон. Ребят, кто из вас, может быть, слышал или смотрел на ютубе канал «Стройхлам»? В общем суть в том, что люди развивали свое экспертное мнение, привлекли целевую аудиторию. Тех, кто реально собирается строить. И сейчас они уже выходят на тот уровень, что их, как экспертов, приглашает завод YTONG в Германии. Понимаете, завод в Германии. И у них я увидел процесс – как и что они делают, как тестируют, и это не то, что за ширмой непонятно как что-то сделали. А на самом деле YTONG это родоначальники газобетона в мире. Они показали весь процесс. К кому пойдут люди, к нонейм, непонятно к кому или реально к бренду, которому 70 лет. Им есть что показать. Это очень интересно. Каждый процесс они с улыбкой, с юмором рассказывают. Вот смотрите так-то, так-то, так-то. А вот как у вас тестируют материалы на температуру? А вот так — давайте посмотрим – мы шесть часов держали стену на температуре 200 градусов. А вот сутки лежал газобетон в воде — давайте посмотрим, что с ним стало. Когда есть реальный процесс, то вот оно доверие возникает. То же самое, если говорить о керамистах. Я долгий пассаж зафигачил. У меня есть во Вконтакте мастер, по-моему, из Краснодарского края. Он простой парень, рокер, или что-то типо того. Он делает обалденные вазы, из керамики и микроцемента. Высотой метр и более. В интерьерах они смотрятся просто офигенно. Мне не довелось с ним поработать, но я давным давно взял его на карандаш. Я вижу, как человек работает, какие у него интересы, проблемы. Мы все люди, мы все рядом, мы такие же все одинаковые. В том плане, что у нас тоже есть дети, проблемы. Так вот тебе и интерес к человеку, у которого сходные проблемы, но он еще такие штуки делает.

Владимир Никифоров:
Юра, уточни. Ты берешь кого-то на карандаш, а потом предлагаешь исполнение того или иного объекта или все-таки сначала смотришь и ищешь объект, а потом смотришь как работает этот человек? Что первичнее?

Юрий Бродовский:
Очень мощные вопросы, Володь. Спасибо, каждый вопрос, что задает Володя, достоин какой-то отдельной статьи. Есть понятие комплектации. Когда ко мне приходит заказчик или как к дизайнеру или к архитектору, его интересует всегда пространство, его интересует, конечно же, бюджет, и его интересует стиль. Когда приходит момент декорирования керамикой, стеклом – это уже история по комплектации. Как правило, это некие элементы, которые вписываются в интерьер. Они могут, на мой взгляд, быть или не быть. Не бывает так, что человек думает: «а вот тут я точно поставлю скульптуру». Не бывает такого. У нас есть какой-то стиль интерьера. Стиль конструктивизм, либо любой другой. И я уже волен предложить заказчику: «здесь у вас Малевич зайдет отлично» или «у вас тут супрематизм будет в тему» или «у вас здесь ковер удивительный, сине-желто-красный, он прям отлично сюда зайдет».

Владимир Никифоров:
Именно супрематизм зайдет или определенные пятна, у которых есть форма, текстура, пятно? Это я все к чему клоню. Должен ли керамист лучше описывать свою работу, чтобы попасть в твой круг интересов? Важно не просто «какая у меня классная ваза», а «ваза, 70 см, такой-то фаянс или каменная масса, бежевый либо белый, либо какие-то оттенки, диаметр такой, стоимость такая»? и тогда, описав свою работу так подробно, больше шансов попасть в круг твоих интересов и загуглиться?

Юрий Бродовский:
Мне важно понимать стиль работы. Не везде, к примеру, зайдёт какая-нибудь греческая тема. В обычном современном интерьере достаточно бюджетных материалов и греческая ваза будет там смотреться странно. Сразу будет возникать вопрос, насколько это уместно, а второй вопрос, из чего она сделана. Т.е. нужно понимание качества, чтобы смотрелось достойно. Чтобы это не выглядело аляповато, чтобы это было уместно. Чтобы этот предмет занимал свое место. Поэтому в чем вопрос?

Владимир Никифоров:
Лучше, чтобы художник указывал параметры, чтобы он лучше находился?

Юрий Бродовский:
Не могу сказать, что лучше. Обилие параметров мне не помогает. В первую очередь я смотрю на стиль. Если это предмет уместен или он, допустим, на контрасте, но уместен, тогда я дальше буду раскручивать эту тему. Здесь я скажу человеку: «слушай, мы хотим сделать то-то и то-то, хочу узнать сколько это будет стоить и так далее». То есть это уже идет работа именно со специалистом.

Владимир Никифоров:
Тогда вопрос к Насте. Роль ухода от тиражных изделий к изделиям современного искусства. Бывали ли такие ситуации, когда твои коллекционные работы брали, как пятно в интерьере. Изменило ли это твою творческую жизнь? Перевернуло ли? Не жалеешь ли? Или, может, кто-то в подпольных подвалах у тебя продолжает делать твои старые изделия?

Анастасия Чарина:
Естественно, когда принимаешь волевое решение менять концепцию своего творчества, то это, конечно, непросто дается. В какой-то момент, когда чувствуешь такую потребность сильную, то это неизбежно. И некоторые моменты, жизненные обстоятельства так сильно на меня повлияли, что я перешла с конъюнктуры, с миленькой, покупабельной керамики на, порой, мало понятную для большинства людей. Я бы уже не называла это просто керамикой, скорее такое современное высказывание в керамике. И я не рассчитывала, нисколько не рассчитывала, что кто-то это будет у меня покупать. Для меня важнее было делать честно то, что мне хочется сделать. Прямо хочу и делаю, как ребенок. Я вообще считаю, что человек искусства – это большой ребенок, которому разрешено играть легально. Ты можешь это делать, ну, потому что для художника это делать нормально, никто тебя не осудит. Другой вопрос вокруг монетизации здесь стоит остро. Если хочется именно продавать, то всегда приходится идти на какие-то компромиссы. На компромиссы я в данном случае не очень иду, зарабатываю деньги я другими способами, преподаю. И для меня это и есть компромисс. И как бы это ни было для меня в какой-то момент удивительно, оказалось, что даже это в какой-то момент может быть востребовано. Даже такие вещи может быть не так активно, как что-то понятное, то, что человек понимает для чего это. А что с этим делать, а для чего это? Людям важно отвечать на этот вопрос. А что я в это положу. Это что, ваза? А где у нее дырочка? Есть люди, которым на это, к счастью, необязательно отвечать. Они просто любуются концепцией, ценят высказывание. Таких людей меньше, но они существуют. Как мне кажется, мой тип работ – это, в первую очередь, не интерьерная керамика, а эмоциональное, коллекционное. Мои работы улетали в Америку, во Францию, мои работы где-то в России хранятся в каких-то частных коллекциях, в том числе музейных. И для меня это, конечно, в какой-то момент было удивительным фактом, что такое могут покупать, но тем не менее.

Владимир Никифоров:
Вопрос к Юрию Осинину. Как реагировать на какие-то предложения, когда просят изготовить что-либо по картинке из пинтереста или что-то тиражировать из интернета? Беретесь ли и грех ли повторять, делать копии? Или же удается делать те изделия, которые разработаны вами по своим эскизам или по эскизам архитектора?

Юрий Осинин:
Честно говоря, ко мне, по пальцам можно пересчитать, сколько раз ко мне приходили с готовой картинкой из пинтереста и просили повторить. Каждый волен сказать «нет». Либо сделать за большие деньги, но потом ее не демонстрировать как свои. Тоже вариант, почему нет. Короче, говоря, это выбор личный каждого человека. Однозначно не сказать, что этого нельзя делать. Ну может человеку есть уже нечего, он на критической точке, и вот он такое сделал, а мы ему: ай-ай-ай, нельзя так делать, чужая работа. У каждого бывают очень разные обстоятельства, на это всегда надо смотреть. Мы не делаем. Кто-то может и сделает, ничего страшного – сильно осуждать нельзя.

Владимир Никифоров:
Я так понимаю, вы в основном на отечественном сырье работаете? Библиотека цветов глазурей, которая есть где-то на фотографии, это тоже ваше большое достижение. У вас подглазурная, надглазурная роспись. За счет этих нюансов у вас большое преимущество. Как справляетесь технологически?

Юрий Осинин:
Так получилось, что изначально я был настроен, чтобы работать с местными материалами. При всем при том, что Terracolor глазури, амако, они прекрасны и все такое, но они стоят очень много денег. И когда речь идет о таком производстве, которое имеет своей конечной целью именно заработать ,то тут приходится думать, нельзя ли как-то упростить процесс, чтобы не выкладывать большую часть суммы тем людям, которые зарабатывают на продаже глазури, привезенной из-за границы. Таким образом, у нас уже сформировался ряд поставщиков, у которых мы закупаем сырье. Не в готовом виде, в красивых баночках, а в мешке, россыпью. Чтобы потом уже самим самостоятельно изготовить, доводя до той кондиции, которая нужна нам в наших работах. И хочу сказать, что при всем при том, что всю нашу керамическую промышленность 30 лет нещадно губили, но не добили. Даже этот Дулевский завод несчастный, никому не был нужен, и тот до сих пор продолжает работать, до сих пор мы можем там купить сырье, которое вполне пригодно и можно его использовать.

Владимир Никифоров:
Какие еще места можешь назвать, если их можно назвать вслух?

Юрий Осинин:
Можно назвать. Всем, кого интересует, например, красная глина, нашего местного питерского разлива, что называется, горячо рекомендую завод «Нефрит-керамика». Вы, может, даже не знали, а они, кроме настенной плитки, продают еще и сырье. Можно пойти в бухгалтерию, написать там пару бумажек и вам продадут, скажем, мешок 45 кг пресс-порошка Никольского. Это, конечно, глина, к которой придется немного приспособиться, и она так просто не покорится. Потому что она предназначена для того, чтобы прессовать плитку методом сухого прессования. Насыпают пресс-порошок в металлическую форму и бахают по ней 500 кг/см прессом. Получается плоская сухая плитка, которая идет в обжиг, который длится 20 минут. Представляете, цикл обжига на заводе Нефрит керамика 20 минут? Плитка выезжает и через 20 минут она у вас обожженная. Безумие полное. Там, кстати, экскурсию можно пройти. Это такое место, в которое керамисту будет интересно съездить. Какие-то роботы ездят, возят паллеты с плитками, насыпают, в общем – красота. Сырье наше, глину вполне можно купить.
Дальше, глазури, фритты и пигменты, к счастью, большинство производств в Китае. Даже препарат керамического золота, фирмы FERRO, все мы его знаем. Наш поставщик, который возит все из Китая, однажды рассказал такую интересную историю: «Прихожу к китайскому коллеге за золотом. Тут он мне дает пузырьки с надписью «FERRO». «Мне FERRO не надо, дороговато. Ты мне свое, у вас же были пузырьки своего золота.» А китаец ему отвечает, что там золото одно и то же, просто у нас свои пузырьки пустые кончились, а эти остались. «Тебе есть разница в каком пузырьке твое золото?». Оказалось, что то золото, которое мы покупали из Европы, думая, что оно радикально отличается от китайского, производится в Китае». То есть, скажем, печи скат — американские, отличные печи, у меня такая есть. Формально они американские, но делают их китайцы. Когда-то, я думаю, и этот вопрос решится какими-то путями. Надежды на то, что оживится завод Белевская керамика, конечно есть, я оптимист. Реальность покажет, что там с ним будет. Так что сейчас мы можем на Нефрит-керамике купить глину, на Белевском заводе купить фритту или там глазури Дулевские, которые есть свинцовые, есть бессвинцовые, есть разные. Они, безусловно, будут не так удобны в работе, как terracolor, но на безрыбье и рак – рыба, так что можно вполне приспособиться и работать с ними тоже. Не унываем.
А по вопросу цен, если можно, я еще добавлю веский аргумент. У нас есть одна проблема. Вот у нас не было журнала для керамистов про современную керамику, это проблема решилась. Журнал теперь у нас есть. А чего у нас нет – это профессионального сообщества керамистов. К сожалению, хочу сказать, что мы с вами разобщены до безобразия. Каждый сам по себе. Цены не пишем в соцсетях, потому что цены – в директ, мы боимся, что можно как-то проиграть. Если человек связывается, то мы можем человека загуглить, посмотреть его материальное положение и просто наугад ляпнуть какую-то цену. Мне кажется, это причина, по которой цену не пишут. Архитекторы, которые работали в каком-то бюро не дадут соврать. Как это все устроено у архитекторов. Если вы слышали про масонов, про масонские заговоры, то архитекторы это они и есть. Изначально масоны возникли как архитектурный орден. Каменщики. Если шутки оставить, то у них, не на уровне проектировщиков коттеджей или частного жилья, их архитектурное сообщество считает авантюристами, рыцарями свободными, как солдаты удачи, а те именно, которые работают с большими застройками, торговыми комплексами, жилыми кварталами, которые бабло лопатой гребут. У них настолько жесткая система ценообразования, что шагнуть в сторону просто невозможно. Вот есть главный архитектор, как в Матрице, который над всеми сидит и решает: вот это мы будем строить, вот это не будем, вот это может быть, посмотрим. И если кто-то из этих архитектурных бюро захочет уронить цену, то он сможет сделать это только один раз. Второй раз у него не будет возможности даже поучаствовать в этом процессе. Я хочу сказать, что керамистам такого очень не хватает. Если бы у нас было свое сообщество, если бы мы были объединены какой-то общей целью, мы бы совершенно спокойно смогли бы работать с вами по тем ценам, которые для нас являются выгодными. А сейчас заказчик обращается ко мне, в другую контору, еще куда-нибудь и выбирает тех, кто скажет подешевле. А если бы все говорили одну цену, он бы выбирал тех, кто по стилю подходит, или еще как-то иначе ему соответствует. Давайте объединяться. Давайте объединяться на платформе журнала «Жги!».

Владимир Никифоров:
Вот у меня возникает вопрос. Сейчас время учиться? Время учиться технологии, время учиться как лучше работать? Сейчас время возможностей или в норке сидеть? Как бы чего не произошло?

Анастасия Чарина:
Я считаю, время учится всегда. Какое бы у вас ни было время: вчера, сегодня, завтра – время учиться! Потому что как только вы чему-то перестаете учиться, вы сразу останавливаетесь, отстаете, падаете. Мы в такое время живем, очень ярко и много меняющемся и стабильность нам только снится, и это хорошо. Конечно, может быть это плохо, с одной стороны. Но в общем и целом это хорошо, это нас стимулирует к каким-то новым решениям, новым выводам, к развитию таким образом. Поэтому сейчас нам всем немножко страшно, что будет, никто ничего не знает. Но если отрешиться от эмоций, то это тоже время учиться, познавать что-то новое, искать новые рецепты глазурей, чтобы сэкономить или заменить то, что нам недоступно теперь, например.

Владимир Никифоров:
То, к чему нет доступа, мы можем заменить вот этим трехбуквием NFT. Керамист может сделать свой объект и оцифровать его и какими-то иными путями монетизировать свои понесенные затраты?

Юлиана Муха:
Хороший вопрос, спасибо. Я считаю, что монетизировать в NFT, может любой художник, любой керамист и я сейчас объясню почему. Кто не знает, NFT – это такая разновидность крипто-валюты. Наверное, все в последнее время слышали, что слово крипто-валюта стало повторяться очень и очень часто. Если у нас, допустим заблокировали карты и единственный способ куда-то перевести деньги за последний месяц за границу России - это была крипта. NFT это такая уникальная крипто-валюта, потому что она позволяет человеку закрепить за собой право владения любым цифровым объектом. То есть, это может быть фотография, видео, цифровое искусство, отрисованная картинка в диджитале, эскиз, планировка дома. Все, что угодно. Именно NFT это подтверждение, которое записывается в блок-чейне и оно остается там навсегда. Что касается художников и особенно керамистов. Что можно сделать? Рассказываю. Так как мы все, кто лепит, рисует, мы это рисуем в любом случае на бумаге или на айпаде. Мы берем, оцифровываем и выставляем, допустим, на маркетплейс. Сейчас поднимался вопрос про сообщество, что у нас нет керамического сообщества, но при этом вся эта тема с NFT очень сильно держится на сообществе людей, которые выкладывает туда картинки, которые покупает у своих друзей картинки. Вот эта новая искренность, история метамодерна, она там развернулась с новой силой.
Поэтому всем художникам я советую овладеть какими-то новыми цифровыми инструментами. Учиться никогда не рано и никогда поздно. Учиться нужно всегда. Учитывая тот факт, что наш мир постоянно видоизменяется, постоянно что-то происходит новое. Какие-то соцсети появляются, какие-то умирают. Мы можем видеть, что вся эта цифровая жизнь очень плотно вошла в нашу повседневность. Мы сейчас не можем представить себе нашу жизнь без телефона. Если мы говорим про NFT это... еще раз расскажу тем, кто немножко не понял. NFT это не взаимозаменяемый токен. То есть, есть биткоин, который у всех был на слуху с 2010 года – это такая валюта, которая напоминает наш современный рубль, доллар, он называется биткоин и он меняется: один биткоин на другой биткоин. И это одинаковые монетки. Если мы говорим, про NFT – это одна монетка, и она не меняется на такую же монетку. Она абсолютна уникальна. Когда мы говорим в разрезе искусства про этот цифровой сертификат, то мы должны понимать, что мы попали в метаверс, где валютой служит искусство. Одна картинка может стоить не один рубль, она может стоить 6 миллиардов рублей. Если мы заглянем в историю, бум NFT произошел ровно год назад, когда на аукционе Sotheby's была продана работа художника Beeple за 6 млрд руб. Просто картинка, просто цифровой сертификат. Картинка в сети. Он обогнал все возможные продажи за всю историю аукциона. Это настоящие деньги, они переводятся. Есть биржи, вся крипто-валюта переводится в обычные рубли. Можно за них пойти купить хлеб. Вы понимаете, что это история, когда ваше искусство может стоить столько, какой вы наделите его ценностью. Оно может стоить сто рублей, может 100000 рублей. Сейчас средняя продажа любой картинки это 100-150 тысяч рублей. Это 0,5 блокчейна к эфиру.

Владимир Никифоров:
Одна работа – одна продажа?

Юлиана Муха:
Да. Если вы делаете какой-то коллекционный арт, вы делаете одну уникальную картинку, вот вы ее отрисовали. Вы ее продаете за какую-то стоимость. Но вы должны подтвердить, чтобы коллекционеры в вас поверили. Вот как говорил Юрий Бродовский, про человеческий фактор. Это очень важно в сообществе крипто-валюты. Человеческий фактор очень важен, несмотря на то, что, кажется, что это какой-то нефизический объект, это цифровой код. То есть ты покупаешь право владения какой-то картинкой в интернете. Ты ее может скопировать, сделать принт-скрин на телефоне, все что угодно, но при этом владеешь ей только ты. Нужно как-то проапгрейдить свое мышление, чтобы понимать, насколько это все круто, удивительно. Это большой тренд мета-вселенной. Я советую всем-всем художникам и не художникам немного поизучать эту тему. Происходит то же самое, что происходило с соцсетями когда-то. Появилась соцсеть с фотографиями – в неё не верили. При этом первые люди, которые туда вошли, они раскрутились, собрали себе последователей, подписчиков. Они наработали некую базу, монетизировали себя, как личность. Там шел такой личностный контент, а NFT, там ты можешь реализоваться как художник. Собрать базу, базу людей, которые в тебя верят. Они тебе платят, потому что они в тебя верят. Т.е. искусство есть то, что ты делаешь, оно может быть далеко от искусства, в его классическом понимании, но при этом ты можешь быть таким человеком, в которого поверят и скажут: «да, вот ты делаешь искусство, а ты не делаешь». Именно твои последователи, коллекционеры. Коллекционеры вообще абсолютно новая прослойка традиционеров, которая проявила себя в крипто-валютной среде. Это в основном молодые, и у них есть новая парадигма, парадигма честности, искренности, человеческого фактора. Вопрос репутации там очень важен. Очень важен. Если ты свой человек, то все у тебя получится. Вводить обязательно нужно свои навыки в цифровой формат. Вводить и продавать, потому что сейчас уже цифровой художник принят в профессиональном сообществе, как художник.

Юрий Осинин:
У меня вопрос. Вы читали Пелевина «iPhuck 10»?

Юлиана Муха:
Да-да. И я когда прочитала его, он вышел в 16-ом году, что ли. И для меня тогда было непонятно, как что-то может быть кодом. Все может быть кодом. Гипсовый век, вот эта вся история.

Юрий Осинин:
Вопрос. Да, сейчас прозвучала реплика, что ты будешь своим человеком, перед тобой много возможностей. В рамках той концепции, о которой писал Пелевин на тему.. по сути в 2016 году NFT еще не был заметным явлением. Действительно, оно бомбануло в прошлом году, но проблематику чисто этическую он тогда описал очень интересно. Она неоднозначная очень. Как можно с этой точки зрения прокомментировать всю эту историю. Может ли человек, который начал просто с нуля, без каких бы то ни было связей... вот как скажем в музыке, все зависит от продюсера. Если ты откопал нужного продюсера, студию, то ты можешь стать Билли Айлиш. Человек попадает в этот круг, он не попадает с улицы, он попадает через лейбл или через продюсера. Попадают ли с улицы, скажем, на эту биржу NFT произведения искусств, чтобы продавать свое произведение не за 1 рубль, а за 6 млрд?

Юлиана Муха:
Очень круто. Ты сразу задал три или четыре вопроса. Но я начну с последнего. Во-первых, туда как раз попадают люди с улицы. Это сейчас возможность любого человека, который в традиционном мире считается художником очень низкого уровня, низшего сословия, ну вы поняли о чем я говорю, заявить о себе настолько круто, насколько он может. Можно зайти с улицы, там как раз такие и есть. Если ты художник, состоявшийся в традиционном искусстве, там тебе уже будет достаточно сложно. Потому что там другая среда, там тебя уже, как художника, никто не знает. Если тут ты можешь предъявить «я член Союза Художников» и еще что-то, то там это не имеет никакого значения. Там имеет значение только: вот есть ты, ты что-то сделал и доверие к тебе. Это как прыжок веры. Как говорил Пелевин, и вообще он поднимал очень много-много вопросов, очень дискуссионных в его уникальном ироничном этом ключе воспроизведения. И он говорил, что в принципе все, что нас окружает есть код. И это так и есть. Код, ноль, единичка, дата. В цифровом мире тоже все код. Все что у вас есть это код и NFT это код, это просто цифры, записанные в определенном порядке, записаны в определенном коде и хранятся в тысяче и миллионе мест сразу. NFT сразу снял вопрос подделки. Потому что в традиционном коллекционном мире, как устанавливается авторство работы? Если мы берем, условно, Матисса. Кто-то там подделал Матисса, и можно подкупить отдел крупной галереи.. то есть, есть человеческий фактор, ты можешь кого-то подкупить и тебе скажут: «да, это Матисс, все продаем по цене Матисса». А в NFT такого нет.

Юрий Осинин:
Можно реплику для зрителей, которые не в теме про NFT? Вообще проще всего понять, кто такой токен, если сравнить его с нотариальной книгой. Вот у нотариуса наверняка все были, у него есть здоровенная толстая книга, в которую строчку за строчкой он записывает те документы, которые он оформил. И если возникает вопрос в истинности документа, всегда можно открыть нотариальную книгу. И вот токен этот такая нотариальная книга, в которой все записи идут подряд и их нельзя оттуда вырвать. Потому что если вы вырвете страничку из нотариальной книги это всегда будет видно, то и убрав строчку из кода токена вы тоже не сможете сделать это бесследно.

Юлиана Муха:
Ну, вы вырвать, собственно, и не сможете, потому что там все прозрачно. Даже учитывая тот факт, что вы заводите себе крипто-кошелек и любой человек, кто знает номер вашего крипто-кошелька, он может посмотреть все транзакции, которые проходили по вашему крипто-кошельку. То есть это настолько прозрачная система. С одной стороны, она очень как раз уязвима для того момента, как ты говорил, что вдруг я обозначу цену где-то в соцсети и узнают, что я богатый/ небогатый, дорого беру/ дешево беру. То там этот вопрос нивелируется, потому что неважно уже богатый ты или небогатый. Богатство в мета-вселенных, мета-мире оценивается совсем по-другому. Ты можешь в реальном мире ходить в обычной одежде, снимать квартиру или комнату в коммуналке, но при этом владеть токенами на сумму миллиардов рублей. Вот этот факт владения - это совершенно и новая область коллекционирования и совершенно новое мышление, которое присуще людям этого типа.

Анастасия Чарина:
Я последний вопрос на эту тему задам, чтобы объединить и подвести к нашей теме. Как керамист или стекольщик может использовать тему NFT в своей карьере творческой?

Юлиана Муха:
Сейчас я приведу буквально два примера. Недавно были проданы NFT коллекции Пикассо. Естественно, Пикассо уже нет, у него есть керамика, она осталась после него. Его потомки задокументировали, зафотографировали эти работы и продали, как токен. Это один пример, который показывает нам, как можно в принципе монетизировать керамику посредством NFT. Второй пример. Сейчас, буквально в январе, была коллаборация между брендом Gucci и художниками-керамистами, не помню точно какой у них пул был. И они также создали коллекцию с использованием искусственного интеллекта, генеративную коллекцию и также продали ее с помощью NFT, токена, картинку. То есть на картинке изображение керамического изделия, дополненное в цифровом формате. Оно, допустим отфотографировано, и при этом переведенное в цифровой формат, доработано с помощью цифровых программ и продано как картинка. Вообще, хочу отметить, что навык художника-керамиста в диджитал-искусстве невероятно важен и уместен, потому что вся эта история идет через 2D, через 3D. И навык художника создавать объемные вещи он там, в цифровом искусстве, чрезвычайно востребован. Если вы умеете уже это делать в реальности, то вам ничего не стоит овладеть инструментом технической программы и начать делать тоже самое. Вы также можете лепить, но посредством цифровых программ и продавать цифровую керамику. Это такой бесконечный потенциал. Вот, кстати, Юрию Бродовскому тоже можно продавать. Земля в мета-вселенной стоит дороже, чем на Рублевке. И сейчас активно идет строительство, агентства недвижимости, архитекторы, которые достраивают здания в мета-вселенных. Продаются площади, продаются дизайны, причем дизайны от архитектора, то есть отрисованные. Все тоже самое, но вы все это делаете в мета-физическом формате.

Юрий Осинин:
А где вход-то в эту мета-вселенную?

Юлиана Муха:
А вот чем я вам не вход? Хочу сказать, что есть телеграм-канал, в котором я пишу посты, там 200 тыс. подписчиков и называется «NFT на доступном». Я думаю, что если вы на него подпишитесь, немножко начнете в эту тему въезжать. Нужно плавно в нее въехать, а потом вы все поймете. И вам откроется совершенно бездонный мир новых возможностей. Вот вы сидите, вы их не видите, но на самом деле они есть вот здесь. Я их вижу, и я просто думаю: «почему вы все еще не там?»

Владимир Никифоров:
Хочется тост сказать. Давайте же выпьем за мир новых возможностей. Есть ли вопросы от наших гостей здесь нашим спикерам?

Вопрос из зала:
Здравствуйте, меня зовут Максим, вопрос у меня такой. У художников в реальном мире есть арт-диллеры, в Америке это особенно развито. У NFT-художников есть какие-то комьюнити, которые продвигают их за процент или что-то подобное?

Юлиана Муха
Есть. И сейчас есть очень большие возможности войти туда и как художник, и как менеджер и основать свою компанию по продвижению. Пожалуйста, все пути открыты. Так как этот рынок новый и он абсолютно свободен для любых ваших предложений и художественных высказываний, и такие люди есть, и вы их можете легко найти, загуглив.

Вопрос из зала:
Здравствуйте, Дмитрий меня зовут. Я задавался вопросом о NFT и у меня есть друзья -художники, которые в какой-то степени в этой теме. Поскольку я «аналоговый» скульптор, я слышал, что там на чуть-чуть влезть не получится. Там надо либо влезать на полную голову, либо ты мало чего добьешься, если будешь и там, и тут. Вот вопрос, насколько это соответствует действительности?

Юлиана Муха:
Спасибо за вопрос. Вопрос хороший. Я хочу сказать, что это правда, работать нужно везде. «Аналоговый» вы, цифровой вы, неважно какой вы. Работать нужно, нужно вникать и использовать те инструменты, которые дает площадка. Если мы говорим про цифрового художника, который хочет продаваться в NFT, продвигать себя, то он обязательно должен завести твиттер, обязательно должен обучиться английскому языку, хотя бы через переводчика. Потому что в основном все коллекционеры не в России. Большой пул не в России несмотря на то, что много русскоговорящих. Даже учитывая тот факт, что крипто-валюту эфир создал российский программист, Виталий Бутерин, спасибо ему большое. И благодаря ему мир обрел этот цифровой сертификат. Возможность документировать свое авторство, посредством цифрового кода.

Вопрос из зала:
Да, но тут вопрос больше не об английском, а о том, что надо быть постоянно в теме, в NFT, то есть постоянно включаться.. для меня сложно что-то делать и руками и там, разорваться...

Юлиана Муха:
Я Ваш вопрос поняла. Разрываться придется. На пол шишечки вы туда не войдете, это точно. Поэтому нужно будет заниматься этим, если вы хотите это монетизировать. Если вы хотите вступать в сообщество, встречаться с сообществом, вы также должны посещать, как мы тут сидим, такие круглые столы, мероприятия, общаться с людьми из этой темы, находить себе коллекционеров, общаться с художниками. Нужно в этом работать серьезно. Вы можете не насовсем туда заходить, но при этом какую-то львиную долю времени этому посвящать.

Вопрос из зала:
Меня, зовут Азалия. И как керамиста меня интересует вопрос. Можете назвать минимальную стоимость входа в мета-вселенную, сколько реально в долларах это стоит, для старта. Есть ли вообще такая цифра?

Юлиана Муха:
Да, такая цифра есть. Дело в том, что, если бы там все было так просто и безоблачно, естественно, все бы из здесь присутствующих сидели бы в NFT. Гуляли бы по дискотекам и прочее. Если мы говорим про художника, потому что есть разные форматы: игровые, архитекторские, земельные, очень много всего, так же, как и в настоящем мире. Виртуальный тоже настоящий, люди там тоже работают и зарабатывают деньги в крипто-валютах, нанимая на работу своего аватара цифрового. Если мы говорим про художника, то вот мы выкладываем свою работу на маркетплейсе, то есть в месте, где продается ваша цифровая картинка, и вы должны заплатить за то, чтобы создался вот этот цифровой код в блок-чейне, деньги. И эти деньги варьируются в зависимости от спросов. В течение дня, ночью кто-то заходит. Условно, минимальная цена, переведу сразу на рубли, 7-10 тыс.руб. Есть маркетплейсы, в которых ты платишь только за первую картинку, а потом все последующие у тебя условно бесплатные. Но при этом ты в любом случае туда вкладываешь деньги, потому что коллекционеры в виду того, что рынок насыщен не очень квалифицированным художественным контентом, они смотрят на то насколько ты, как художник, вкладываешься в то, что ты делаешь. То есть вкладываешь ли ты в это деньги. Если ты за это сам заплатил, то коллекционер это видит: он заплатил деньги за то, чтобы его работа была выпущена на этой платформе, значит он посерьезнее. И уже идет разговор совсем на другом уровне.

Вопрос из зала:
У меня вопрос по журналу, меня зовут Георгия. Во-первых, спасибо большое за то, что вы все это затеяли. Потому что, действительно, сообществу керамистов очень не хватает общения с коллегами. Вопрос следующий. Куда лучше обращаться, куда лучше писать, если есть какие-то материалы, если захочется с вами посотрудничать? Второй вопрос - это можно ли вас советовать молодым искусствоведам как площадку для публикаций, потому что сейчас что в Штиглица, что в Герцена активно магистранты занимаются именно публицистической деятельностью, печатаются и в поиске мест, где бы они могли с кем-то работать.

Анастасия Чарина:
Есть я, Анастасия Чарина, я присутствую практически во всех соц. сетях, кроме одноклассников. Можете писать лично мне, во Вконтакте, в Телеграме. Есть почта, она была указана, можно вывести на экран слайд, где были указаны контакты? Что касается искусствоведов, конечно, мы рассмотрим любые предложения, если тема интересная, то будет классно сотрудничать. Единственный сейчас минус – это то, что у нас не космические бюджеты (*речь про гонорары авторам). Мы пока на минималочках.

Вопрос из зала:
Тогда еще вопрос. Будет ли какой-то пост с техническими требованиями, как это обычно делается в журналах, объем, оформление, какие-то такие вещи?

Анастасия Чарина:
Мы сделаем обязательно, спасибо, учтем.

Вопрос из зала:
Здравствуйте, меня зовут Ира. Сейчас я много нового узнала о том как развивается современное искусство и цифровая сфера, и в самом начале был слайд с рубриками. Там была рубрика: студенчество и студенческая жизнь. Мне интересно, насколько планируется влиять на образование, потому что оно очень сильно сейчас отстает от того, что сейчас есть. Художники выходят абсолютно неприспособленными к современным реалиям, не умеющие продавать себя в реальном мире, что уж говорить про цифровые технологии.

Анастасия Чарина:
Вы знаете, тот, кто хочет учиться, тот не ограничивается только институтскими знаниями. Имея такой арсенал возможных сайтов, ресурсов, интернет площадок, можно подчерпывать эти знания там. Конечно, повлиять на учебный процесс, мы не сможем, это достаточно жесткая и строгая система, в которых программы пишутся не нами. Но, как показывает практика, лично мне кажется, в силу того, что я очень давно занимаюсь популяризацией и рассказываю про керамику людям через интернет, я вижу, что на моих постах люди обучаются, даже не платя мне за курс. Они просто смотрят, читают и берут эти знания. Но потом могут и консультации заказывать, но это уже отдельный разговор. Я к тому, что образование не заканчивается институтом.

Владимир Никифоров:
А мне кажется, это хорошая тема, в дополнение к Юрию Осинину. Если вокруг журнала возникнет сообщество, то к журналу будут прислушиваться, сообщество есть сообщество. Потому что я точно помню ремесленный конгресс в Петербурге и там говорили: «ой, нам так лень вас всех пересчитывать, давайте вы все скучкуйтесь и тогда нам будет проще с вами взаимодействовать». И в данном случае, организовавшись в сообщество, мы сможем конкретные инициативы продвигать. Что касается актуальности то в нашем вузе, когда мы учились, это было очень смешно. Это было очень хорошие, добрые пожилые преподаватели и они требовали все чертить на бумаге, вручную. Все работали на компьютерах и через кальку переводили и вот вам чертеж на бумаге. Вот о какой актуалтьности там шла речь.

Анастасия Чарина:
Хочу еще пару слов добавить к теме сообщества. Во-первых, я считаю сейчас самое время объединяться, потому что, все сложнее сейчас будет в одиночку как-то грести, потому что новые обстоятельства ставят нас в растерянное состояние. И, конечно, взаимопомощь, это самое золотое, что может быть. И еще очень интересный момент, так совпало, что я общалась со стекольщиком Ольгой Киричек, потому что я сейчас собирала материал для первого номера. И она рассказывала про хорошую традицию, конечно, я сейчас говорю не про советский союз, это совсем другая формация, другая жизнь. Но все же, хороший опыт. Всесоюзные творческие советы. Такое было. Конечно, они все были среди ДПИ-шной промышленности, то есть, много заводов встречались, устраивали выставку и устраивали коллективное обсуждение повестки. Понятное дело, сейчас это немного замшело звучит. Здесь зерно в том, что люди знали друг друга, знали кто что делает, кто куда движется и тема тенденций тоже очень важна в нашем творческом сообществе. Понятное дело, что интернет сейчас решает этот вопрос. Но все равно всё очень разрозненно. Не знаю во что это выльется, но такая потребность есть, по-моему.

Владимир Никифоров:
Больше выставок, больше круглых столов, больше очных встреч и больше публикаций на страницах нашего журнала. Я всех благодарю за чудесные, прекрасные вопросы! И благодарю наших классных актуальных спикеров. Спасибо всем, кто до нас добрался! Если у вас есть какие-то частные вопросы, то подходите.